Путин и Сила коллективных действий: размышление о текущей ситуации в 10 пунктах. Часть 2. Грамматика созидания
Переведено на русский язык. Источник Отто Шармер: https://medium.com
По мере того, как ситуация в Украине становилась все более жесткой, мне становилось все трудней сосредоточиться и продолжать писать это эссе. То, что мы сейчас наблюдаем превращается в массовое усиление «отсутствия», как части социального поля разрушения, о котором я писал в первой части эссе. Единственным выходом, который я нашел, стал вход: через размышления, основанные на моем личном опыте.
В первой части этого эссе я размышлял о событиях через призму «отсутствия» — оптики социального поля, сформированного разрушением. Результатом действий в парадигме этого поля разрушения стали широко распространившиеся чувства депрессии и отчаяния. Этот вывод подтверждает огромное количество данных. Если вы еще не в депрессии, вы, вероятно, вне контекста происходящего. Другими словами: если вы хотя бы частично признаете то, что все мы творим с нашей планетой, друг с другом и с самими собой — у вас нет другого выбора, как впасть в депрессию. Или — возмутиться. Или и то, и другое сразу.
В этой части я предлагаю вам взглянуть на текущую ситуацию в мире через призму возможных сценариев будущего, основанных на действии в социальном поле, сформированном грамматикой «преобразующего сотворчества» (см. Рисунок 1).
5. Наиболее важная и наименее хорошо рассказанная история нашего времени
Позволю себе начать эту часть с соединения переживаемого нами прямо сейчас момента и ощущений, возникающих в наших собственных телах. В моем случае, из-за разности испытываемых мною чувств — депрессии и ощущения возможности — в этом соединении рождается диссонанс.
Начнем с депрессии. В первые несколько дней ситуации в Украине, как и во все последующие, я наблюдал за новостями в состоянии агонии. Часть моего разума боролась с принятием того, что так ясно видели мои глаза и мой интеллект. Этот опыт казался мне своего рода дежавю. Мое тело вспомнило, что у меня возникало схожее чувство и раньше. Я ощущал то же самое в начале пандемии COVID-19. Я чувствовал похожее, когда Трамп был избран президентом (и в какой-то степени продолжал ощущать на протяжении всего его президентства). Я испытывал это 11 сентября. Может быть, вы тоже чувствовали что-то аналогичное в один из этих моментов или в какие-то другие? Сегодня все мы, вероятно, прекрасно знакомы с чувством «земля уходит из-под ног».
Когда мы наблюдаем весь этот «набор» разрушительных событий, случившихся за последнюю пару десятилетий и выбивших землю из-под наших ног — что мы видим на самом деле? Что этот опыт делает с состоянием нашего бытия? Меня эти события поглощают, я на них зацикливаюсь. Меня будто вытаскивают из собственного тела. Я чувствую себя беспомощным, порой даже парализованным. Если коротко: я впадаю в депрессию. Я чувствую себя оторванным от жизни. Думаю, именно это или что-то схожее многие из нас чувствуют сегодня.
Коллективная депрессия общества — широко распространенное явление, которое признают многие, особенно молодые и те, кто наиболее чувствителен и восприимчив. Если вам сейчас 22 года, вы прожили всю свою жизнь в мире, который формируется сбоями, вызванными практиками «отсутствия». Ваш жизненный опыт начался с 11 сентября — точки из которой частота сбоев для большинства людей пошла по возрастающей, а не наоборот.
Это — первое чувство. И существует огромное количество данных, подтверждающих его. Однако, когда я ухожу своими мыслями глубже, понимаю, что это далеко не вся история. Да, люди в депрессии. Но диагноз — физическая или эмоциональная депрессия — не принимает во внимание деятельную составляющую человеческой души, нашего лучшего «Я», дремлющей пока возможности осознания целого, которая нуждается в активации. Так же, как Путин был слеп к осознанию целого, к консолидации гражданского общества и коллективным человеческим действиям в Украине, России и во всем мире, в состоянии депрессии мы слепы к нашим будущим возможности и смыслам.
Откуда берется это второе чувство? В собственном теле я, вероятно, нашел бы его в сердце. Но, на самом деле, оно «излучается» всем моим существом. Это — отчетливое ощущение возможности, которое я испытывал много раз. Впервые я почувствовал это подростком — когда вместе с сотней тысяч других выступал против строительства атомных электростанций в Германии. Тогда мы протестовали, в частности, против сценария, который разыгрывается сейчас в Украине: ядерные отходы, разлагающиеся миллионы лет, делают вашу энергетическую систему уязвимой для терроризма и войны. Я почувствовал это снова в конце 1970-х годов, когда то же самое антиядерное движение привело к созданию «Партии зеленых» в Германии. Партия сыграла важную роль в появлении в Германии первой крупной промышленной электростанции для поэтапного отказа от ядерной энергии к 2022 году и поэтапного отказа от угля к 2030.
В 1980-х годах меня охватило еще одно сильное чувство реальной возможности для будущего, когда активистские движения «за мир» и «гражданские права» по всей Европе, казалось бы, спонтанно «сотрудничали» в самых разных регионах. В 1989 году я был студентом-организатором и, по совместительству, ведущим программы «изучения мира во всем мире» совместно с известным исследователем Йоханом Галтунгом. Мы взяли 35 студентов из 12 стран в девятимесячное глобальное учебное «путешествие», учились у ученых, архитекторов перемен в мире, активистов. Во время восточноевропейской части нашей поездки мы встретились с некоторыми из этих активистов в Восточном Берлине, Москве, Тарту и Эстонии, всего за несколько месяцев до падения Берлинской стены. Оглядываясь назад, я был поражен тем, что даже люди находившиеся в первых рядах этих движений, не подозревали о том коллективном воздействии, которое способны оказать.
За свою короткую жизнь я несколько раз собственными глазами видел «тектонические сдвиги»: крах Берлинской стены, который фактически положил конец холодной войне; мирный распад СССР; конец апартеида в Южной Африке; первый президент США — афроамериканец. Я видел начало «тектонического сдвига» в молодежном климатическом движении. А после убийств Джорджа Флойда, Бреонны Тейлор и бесчисленного множества других — движение Black Lives Matter, наконец, вывело системный расизм на свет Божий.
Мы сами участвовали в некоторых из этих «тектонических сдвигов», выходя на улицы для мобилизации этих изменений. Но даже когда мы просто свидтели активизма и изменений, мы можем чувствовать поле будущих возможностей, которое вдохновляет людей на коллективные действия. Я твердо уверен, что самый важный тектонический сдвиг нашей жизни еще впереди. Сдвиг более фундаментальный, чем все предыдущие. Это будет глубокий сдвиг парадигмы и сознания того, как мы относимся друг к другу, к Матери-природе и к самим себе, и как мы преобразуем и перестраиваем наши социальные институты перед лицом чрезвычайных ситуаций планетарного масштаба.
Моя вера в то, что происходят массовые трансформационные изменения, разделяется многими людьми по всей планете. Я чувствую это каждый день, когда работаю с высшим руководством в бизнесе, в правительствах, в многосторонних институциях — таких как ООН, с активистами.
Согласно недавнему исследованию, 74% людей в странах G20 (это — 60% населения мира и 80% мирового ВВП) поддерживают трансформацию нашей экономической системы для лучшего решения различных чрезвычайных ситуаций планетарного масштаба. «Три из четырех!». Но происходит ли уже трансформация? В основном, нет. Может ли она произойти? Абсолютно. У нас есть для этого ресурсы. У нас есть технологии. У нас есть стремления. Чего у нас все еще нет? Движения и технологий совместного лидерства.
Итак, депрессия и «чувство возможности». Это два противоречивых чувства, которые я испытываю, когда размышляю о нашей сегодняшней ситуации. Дежавю повторяющихся сбоев, которые усиливают шум отсутствия, и, одновременно, заостряют чувство возможности для будущего, которое испытывают многие люди, но не знают, что с ним делать. Первое чувство хорошо нам известно — оно усиливается и пересказывается миллионы раз каждый день. Второе чувство — часть более важной и в значительно меньшей степени рассказанной истории нашего времени. Обычно, его вытесняет шум первого. Вторая история, как золотая нить, по которой я буду следовать на протяжении всей оставшейся части этого эссе.
6. Пять историй недавнего прогресса
Что если мы уменьшим масштаб сегодняшней ситуации, сосредоточимся не на последних двух десятилетиях, а на последних двух веках? Что мы увидим? Глубокий прогресс в человеческом развитии, по крайней мере, в пяти ключевых его областях:
● Война. Да, войны все еще имеют место быть на нашей планете. Но правда в том, что мы добились значительного прогресса в сокращении использования войны, как приемлемого средства разрешения конфликтов между государствами. Да, были неудачи и исключения, такие как события в Украине, Сирии и Афганистане. И да, существуют новые формы вооруженных конфликтов (внутригосударственные, более гибридные). Тем не менее, прогресс по достижению мира на планете после окончания Второй мировой войны неоспорим (см. Рисунок 2).
● Деколонизация. Деколонизация Латинской Америки, Азии и Африки за последние два столетия является одним из самых значительных исторических достижений в истории человечества. Да, многое еще предстоит сделать. После политической деколонизации следует решить проблемы экономической и культурной деколонизации и “деколонизации ума” (Вандана Шива), деколонизации мысли. Но, прогресс здесь, опять же, неоспорим. Посмотрите на эту анимированную карту, показывающую картину европейского колониализма за последние 500 лет.
● Рабство и гражданские права. Всемирная отмена рабства и крепостного права является еще одним крупным достижением, хотя потребовались еще многие годы для отмены соответствующих систем апартеида и сегрегации. И да, всякий раз, когда мы наблюдали прогресс в какой-то области, обратная реакция часто не заставляла себя ждать. Да, структурное насилие, системный расизм и рабские условия продолжают существовать, но значительный прогресс достигнут. Это неоспоримо.
● Женщины. Права женщин, лидерство женщин и свобода гендерной идентификации — области ошеломляющего прогресса. Общеизвестно, что инвестиции в образование женщин и девушек являются одним из наиболее важных рычагов в решении проблемы «климатической справедливости» и большинства других проблем развития современности. Во время пандемии COVID-19 этот прогресс замедлился. Согласно докладу Всемирного экономического форума «О глобальном гендерном разрыве 2021 года» потребуется еще 136 лет, чтобы закрыть разрыв в гендерном равенстве (плюс к уже прошедшему столетию).
● Бедность. Мы добились существенного прогресса в преодолении нищеты — особенно в Азии и Китае. Из года в год Доклад ООН «О человеческом развитии» отражает общую тенденцию прогресса в сокращении объема крайних лишений. Тем не менее, бедность остается проблемой во многих регионах. Мир сталкивается с новыми случаями несправедливости, приносящими новые вызовы для мира, стабильности, человеческого и планетарного благополучия.
7. Социальная грамматика созидания
За последние два столетия мы стали свидетелями вдохновляющего человеческого прогресса. Ни один из приведенных выше примеров успеха не был достигнут без борьбы и неудач. Мы видим достаточно доказательств необходимости этой борьбы. Но, мы не можем просто взять и принять переживаемые неудачи, как свидетельство краха мира. Мы должны поместить переживаемые события в их исторический контекст. Мы должны помнить — только теории не противоречат друг другу. Реальность же всегда противоречива. Исторически, случаи активации парадигмы «отсутствия» вполне могли быть реакцией на достигнутый ранее прогресс. Мартин Лютер Кинг-младший напоминал нам именно о долгосрочной перспективе прогресса, когда говорил, что «дуга нравственной вселенной длинная, но она изгибается к справедливости».
Если это действительно так, можем ли мы считать это естественным законом, на который можно положиться? Определенно, нет. Социальные науки не знают «законов», подобно естественным. Вместо них существуют так называемые «инварианты», применяемые при определенных условиях. Но, как только меняются условия и, самое главное, сознание вовлеченных людей — человеческое поведение и «правила», которые его описывают, также трансформируются. Проще говоря, в социальных науках правила более «текучи». Они определяются состоянием того «социального поля», в котором работают люди. Например, поле ли это созидания или разрушения? Лидерство с этой точки зрения является способностью системы переходить от одного типа социального поля (или социальной грамматики) к другому, как того требуют ситуация или вызов. (Для более дифференцированного понимания различий между четырьмя социальными полями см. Шармер 2018.)
Применяя этот взгляд к пяти историям прогресса, приведенным выше, возникает вопрос: что же все-таки привело к подобной трансформации? Какова была движущая сила? На мой взгляд, в каждой из этих историй наблюдается влияние одной и той же силы, работают схожие механизмы. Все эти изменения были вызваны целым рядом гражданских движений: движения за мир, освободительные движения, движения за отмену смертной казни, за гражданские права, за права женщин, движения за развитие человека. Эти движения и вдохновляли других присоединиться к делу. Все эти изменения были начаты небольшими группами преданных делу граждан. Они создавали разными способами структуру поддержки для себя и других, что позволяло культивировать «преднамеренное социальное поле» вокруг (примеры: «Народная школа горцев», «Студенческий координационный комитет ненасилия» и NAACP для американского движения за гражданские права, или помощь церкви Восточноевропейским движениям за гражданские права во время холодной войны). Поскольку активисты движений были обучены, преданы и оснащены соответствующими методами и инструментами, они продолжали набирать обороты, привлекая новых людей в свои движениям. В конечном итоге, именно эти движения помогли обществу переосмыслить себя и измениться к лучшему.
Другими словами, эти движения действовали из осознания связи с полем реальной возможности, полем присутствия будущего, которое просто пока не проявилось (см. Рисунок 1). Это то, что миллионы из нас ощущали, когда выходили на улицы против ядерного оружия, или в поддержку зеленых движений, движений за мир и права женщин, Black Lives Matter, климатических движений. Эти чувства не являются чем-то особенным, они делают нас людьми. Люди — единственный вид на земле, способный переосмыслить и изменить собственное будущее. Мы можем переосмыслить и изменить правила, цели, парадигмы, которые нам диктуют цивилизационные формы и модели сотрудничества. Культивирование и эволюция этой нашей способности необходимы для будущего планеты и человечества.
Но что именно побуждает людей к желанию присоединиться? Желанию начать действовать?
Много лет назад я организовал в Замбии семинар с участием активистов по борьбе со СПИДом. В группу из 30 человек вошли футбольные звезды, общественные деятели и обычные люди. Мы попросили каждого рассказать (а), когда они впервые узнали про эпидемию СПИДа, и (б), когда они стали активистами, стремящимися что-то с этим сделать. Все без исключения говорили примерно одно и то же: переход к активизму произошел, когда они почувствовали личную связь с проблемой, через семью или близких друзей. То есть, включение произошло тогда, когда появился личный опыт, затронувший и открывший их сердца.
В программе MIT я провожу стандартный модуль, связанный с климатическими изменениями. В нем принимают участие лидеры из стран Азии и других частей света. Модуль приглашает их принять участие в «симуляции изменений климата», в которой им отведена роль переговорщиков по климату, с доступом к реальным данным науки и исследованиям. Страна или команда принимают решения в этой симуляции, эти данные вводят в модель, которая затем сообщает как принятые решения повлияют на планету к 2050 и 2100 годам. Невозможно вывести единый сценарий поведения всех участников игры, но есть то, что я наблюдал снова и снова. В первом раунде решения руководителей, как правило, эгоистичны и приводят к среднесрочной катастрофы (все потому что участники действуют так, как привыкли вести бизнес). Во втором раунде игры большинство команд принимают более радикальные решения, но положительное влияние все еще недостаточно для планеты. Затем участникам показывают, что повышение уровня моря сделает с городами, в которых они живут. Когда участники видят эти визуальные образы и осознают, что многие прибрежные города, их родные города, уйдут под воду, они начинают решать проблемы с большей самоотдачей. Они обращаются к другим игрокам, ищут возможности сотрудничества и заключают коллективные сделки. К третьему и четвертому раундам коллективное воздействие игроков перемещает планету к минимально необходимой по мнению климатологов цели: повышению средней температуры на 1,5 градуса по Цельсию.
Другими словами, эволюция вне парадигмы командного поведения означает следованию пути, обозначенному в верхней половине рисунка 3: НЕ ВИДЕТЬ коллективного воздействия на планету (отрицание); НЕ ЧУВСТВОВАТЬ воздействия, несмотря на то, что о нем ясно говорят данные (де-зондирование); БЕЗДЕЙСТВОВАТЬ, несмотря на знание фактов и осознание негативного влияния (коллективная апатия).
Обратная связь симуляции освещает слепые зоны игроков. Тем не менее, их поведение остается в значительной степени неизменным до тех пор, пока результаты этого поведения не станут личными. Переход от апатии к действию требует трансформации эго-системного осознания ситуации всеми заинтересованными сторонами к выработке общего эко-системного осознания. Как только это случается — решения принимаются быстро.
Структурное различие между грамматикой (и полем) отсутствия и грамматикой (и полем) присутствия заключается в том, что первая основана на когнитивной «архитектуре разделения», а вторая на когнитивной «архитектура соединения» (см. Рис.3).
«Архитектура разделения» воплощают в себе разрыв с реальностью на трех уровнях: (1) знание (разрыв между собой и миром: отрицание), (2) отношение (разрыв между собой и другим: отчуждение), (3) и внутренняя организация (разрыв между собой и собой: депрессия).
«Архитектура соединения» преобразуют эти условия, создавая лакуны, концентрирующие в себе возможности для более глубоких взаимосвязей на уровне знания, отношений и внутренней организации. Другими словами, трансформирующие и исцеляющие свойства архитектуры соединения основаны на принципах, что разум человека и мир не разделены, что «я» и «другие» не разделены, и что «я» и «Я» не разделены. Культивирование этих областей осознания развивает и углубляет наши научные, эстетические и этико-практические способности и познания и, в каком-то смысле, очерчивает основную учебную программу 21 века.
Как же мы в итоге преобразуем социальные поля разрушения и отсутствия? Заменив архитектуру разделения архитектурой соединения во всех секторах общества.
Трансформация паттернов отсутствия потребует от нас развития способностей к соединению, к достижению резонанса во всех основополагающих отношениях человека: друг с другом, с нашей планетой и с самими собой. Затем придет время генерировать из этой общей связи и резонанса творческое действие.
8. Форма следует за сознанием
Внимание к более глубоким полям связи требует от нас расширения нашего нормального привычного осознания (осознания «эго-системы»), для включения в него всех партнеров и существ в нашей экосистеме (осознание экосистемы). Ключевой архитектор и лидер исторического Парижского соглашения 2015 года об изменении климата Кристиана Фигерес приводит различия между двумя типами личных интересов: личный интерес с маленькой буквы л и Личный интерес с большой буквы Л. Первое организовано вокруг нашего эго. Второе — вокруг осознания целого, всей экосистемы. Это то, что я называю «экосистемным осознанием» и то, что Кристиана Фигерес называет заинтересованными сторонами, действующими из своих Личных интересов: интересов, которые видят Себя/Личность, как часть более глубокой сети связей — друг с другом, с планетой, с самими собой.
Это тот случай, когда форма следует за сознанием. Внимание имеет значение. Все подходы к изменению систем, основанных на осознании, основаны на принципе, что наиболее важным рычагом воздействия в любой системе является трансформация сознания. Это не «я думаю — поэтому я есть», а скорее «я обращаю внимание [таким образом], поэтому оно возникает [таким образом]».
Когда я был молод и, бывало, проезжал мимо автомобильной аварии — всегда испытывал облегчение, если спасатели уже на месте происшествия. Я знал, если их там не будет — я обязан буду помочь. Но от этой ответственности мне становилось неловко, я чувствовал бессилие. Я бы просто не знал, что делать. Позже я решил это изменить. После отказа от несения обязательной военной службы в Германии мне был предоставлен выбор альтернативной социальной службы. Я выбрал немецкий Красный Крест. В течение полутора лет моя работа заключалась в оказании помощи врачам скорой помощи. За это время я стал свидетелем изрядной доли ужасных несчастных случаев. Но, к моему удивлению (после небольшой медицинской подготовки), я научился преодолевать это чувство беспомощности и «паралича». Перед лицом ситуаций между жизнью и смертью я научился замедляться и сосредотачиваться на действительно важных задачах. Я научился отключаться от отвлекающих голосов и концентрировать внимание на том, что нужно сделать. Этот опыт изменил меня. Он научил, что сталкиваясь с проблемой, всегда есть выбор как реагировать. Можно отвернуться, а можно повернуться к ней лицом. Этот выбор, этот тонкий внутренний жест активирует либо поле «отсутствия», либо поле «присутствия». Отсутствие — это «замораживание» ума, сердца и воли. Присутствие — это «открытие» ума, сердца и воли, в момент столкновения с разрушением (рисунок 1).
Этот урок я извлек из своей работы для Красного Креста. Мое внимание имеет значение. И когда я начал фокусироваться на том, что мне нужно сделать, все социально-эмоциональное поле изменилось.
Часть III: Активизация способности к действию
Размышляя об успехе Парижского соглашения, Кристиана Фигерес как-то сказала, что создать поле совместной дипломатии и прийти к соглашению ей во многом помогли учение и практики вьетнамского мастера дзен и активиста движения за мир Тич Нхат Хана (1926–2022). Кристина приводила в пример практику «глубокого слушания» и учение о взаимосвязанности всех существ.
Когда антивоенные движения, деколониальные инициативы, борьба за гражданские права, права женщин активировали свою коллективную «агентуру», они обращались к поднимаемым вопросам и проблемам с распахнутыми умами и сердцами. Как сказала моя коллега Антуанетта Клатцки: «Если вы смотрите с широко открытым умом — то, что вы видите неизбежно содержит семена восприятия. Если вы ощущаете свой ум и сердце распахнутыми — это чувство неизбежно содержит в себе семена для действия».
Но как нам построить более глубокие учебные инфраструктуры, которые поддержат сдвиг в человеческом сознании от эго-системы к сознанию в масштабах, соразмерных вызовам века и нынешнего десятилетия трансформации?
9. Рождение новой цивилизации
Все примеры изменений, которые я здесь приводил, показывают, что, возможно, мы живем в момент разрушения. Возможно, именно сейчас одна цивилизация умирает, а другая зарождается. И эта новая цивилизация основана на преодолении трех больших разрывов нашего времени: экологического, социального и духовного.
Рисунок 4 — это графический образ нашей текущей ситуации: по сути, мы смотрим в бездну. Экологическая бездна — продукт чрезвычайной ситуации, связанной с «климатом» и «биоразнообразием». Социальная пропасть — продукт наших разрушающихся социальных систем: от неравенства и поляризации ужаса в Украине, Сирии, Судане, Мьянме и многих других местах. Сюда же нужно включить реальный риск тотальной ядерной войны. Духовная бездна отражает наше все явственней проявляющееся отключение от внутренних источников творчества и жизни и, как следствие, депрессию и тревогу. Особенно это касается молодых людей.
Что мы видим, когда смотрим в эти бездны? Себя. Именно мы — человечество — создаем все эти формы разрушения. Никто другой. Это подпись нашего века — эпохи антропоцена. Это те результаты, которые мы создаем, когда действуем из разрушительного поля «отсутствия». Мы можем признать, что проблемы снаружи — зеркало внутренних проблем, что бездна перед нами берет начало во внутренней. То есть признать, что все дело в нашем «отключении» от планеты, друг от друга и самих себя.
Итак, как же мы можем совершить беспрецедентный цивилизационный сдвиг, к которому призывает нас чрезвычайная ситуация планетарного масштаба? Никто не знает. Но, есть предположение. Не при помощи Больших Денег, Больших Технологий или Большого Правительства (хотя нам понадобятся все эти Д, Т или П). Не запугивая людей (чем грешит традиционное экологическое движение). Не обвиняя и не стыдя (что, как правило, делают одиночные социальные движения). Все действия должны быть частью одной общей стратегии. Но моя точка зрения такова: делая больше, мы все равно не перейдем на следующий уровень. Необходимо что-то другое. То, что поможет в создании глубинно новых цивилизационных форм. И это — тяга из будущего, а не толчок из прошлого.
Начать с малого. Под «малым» я подразумеваю начало в небольших группах и сообществах, тех, что основаны на месте, или связаны цифровыми связями, ориентированы на общее осознание ситуации и общее намерение на будущее — то будущее, которое отличается от прошлого. Некоторые из этих инициатив и сообществ существуют на низовом уровне. Некоторые — часть различных институтов. Но все они имеют одну общую черту: желание преобразовать доминирующее в настоящее время социальное поле разрушения в поле созидания. Эти сообщества, связанные с будущим, принимают социальную грамматику и поле созидания.
Преодоление экологических, социальных и духовных различий. Если мы чему-то и научились за прошедшее столетие в противостоянии различным социальным кризисам, так это тому, что ни одна проблема не существует изолированно от всех остальных. Вы не можете решить планетарную чрезвычайную ситуацию, не сосредоточившись на достижении социальной справедливости. И наоборот. И вы не сможете ничего изменить, не начав с преодоления духовного разрыва.
Давайте посмотрим на масштабные изменения в обществе и культуре, произошедшие за последние 60 лет. О чем именно говорит нам эволюция экологических и социальных движений? Все они имели тенденцию развиваться отдельно друг от друга. И здесь кроется то, что сегодня ново, то, что питает мою надежду: интуитивная интеграция экологических, социальных и духовных аспектов трансформации, особенно широко распространенная среди молодежи.
Плетется ткань Движения. Почему я так уверен, что мы находимся на ранней стадии нового планетарного движения за преодоление разногласий? Потому что я видел все его признаки собственными глазами. За последние годы я чувствовал это в самых разных местах. Одно из таких мест — лаборатория онлайн-обучения U.lab в MIT, затронувшая более чем 200 тыс. участников. Мы поддержали методиками, инструментами и пространствами тысячи командных инициатив, помогли им объединиться и сотрудничать, в том числе со Страновой группой ООН (UNCT), состоящей из глав всех организации системы ООН в 25 странах (SDG Leadership Labs). Это не просто идея, а воплощенная сеть «со-творческих» отношений, которая продолжает расти. Сеть в планетарной экосистеме, включающая совместные творческие группы, команды и инициативы.
Так откуда же возьмутся трансформационные изменения, к которым призывают нас это столетие, это десятилетие? Из движения, которое возникает, работает и сотрудничает «отовсюду» (как недавно выразился эколог и предприниматель Пол Хокен).
Это будет движение, вдохновленное интуитивным знанием, что экологические, социальные и духовные различия — не три разные проблемы, а три выражения одной и той же проблемы: отсутствие общего социального поля и грамматики, к которой все мы можем получить доступ.
Смещение сознания. В какой точке происходит интеграция трех разделений — экологического, социального, духовного? В каждом из нас — в нашем личном и коллективном осознании. На это нам на недавней сессии GAIA указал доктор Ноэль Наннуп, старейшина аборигенов Нунгара:
“Все, что нам нужно — найти наш собственный вклад в путь к будущему; мы полируем его, оттачиваем, вкладываем в путь, который формируем; конечно, в процессе строительства этого пути мы неизбежно меняемся, эти изменения трансформируют и ту конечную цель, к которой ведет этот путь”.
Эти слова доктора Наннуп передают критическое учение: каждый из нас должен согласовывать свое внимание и намерение с тем, что принадлежит всем нам, и с тем, что я лично должен сделать. Если мы чему-то и научились у изменений, достигнутых в прошлом, так это тому, что до тех пор, пока мы думаем об изменениях как о действиях, которые должны предпринять другие люди в других местах, мы ничего не добьемся. Что нам действительно нужно, так это рамка, которая поставит каждого из нас в центр внимания, как агентов изменения нашего собственного будущего — как индивидуально, так и коллективно.
В то время, как вторая половина 20-го века была сформирована конфликтом между двумя противоположными социально-экономическими системами и их соответствующими идеологиями — капитализмом и социализмом, в 21-м веке мы видим совершенно другой тип полярности. Линия разлома больше не проходит между двумя противоположными социальными системами. Сегодня линия разлома проходит через сознание каждого из нас. Самая важная линия разлома в политике 21-го века — линия разлома между системой, системой и личностью.
Рисунки 1 и 3: Самая критичная линия разлома нашего времени проходит через «вертикальное» измерение фигур, изображающих различные качества отношения к миру, другим и самим себе на основе присутствия или отсутствия. «Вертикальная» грамотность — сегодня это самый важный потенциал развития. Посмотрите, как умело украинский президент Владимир Зеленский использует свой личный опыт и способность чувствовать аудиторию, чтобы соединиться со своим народом, вдохновить сопротивление и обратиться к гражданам России, Европы и Америки. И сделать это, избегая демонизации противоборствующих сил, обратиться к общей человечности во всех.
CASA: Активизация реальной суперсилы. Если мы чему-то и научились из наших ответов на разрушительные вызовы, таких, как пандемия COVID-19, убийства Джорджа Флойда и Бреонны Тейлор, вторжение Путина в Украину, так это тому, что настоящая суперсиила нашего времени — не та, что сидит в Вашингтоне; не та, что сидит в Пекине; и, конечно, не та, что сидит в Кремле. Настоящая суперсила нашего времени — коллективное действие, возникающее через общее осознание (CASA). Casa в переводе с латинских языков означает «дом». Мы должны развивать нашу способность к коллективным действиям, чтобы защитить и восстановить наш «дом»: нашу Землю, наше сообщество и наши «планетарные» культурные экосистемы.
Как показано на рисунке 5, CASA можно рассматривать как четвертый тип механизма управления, в дополнении к трем традиционным (правительство, рынки, лоббирование заинтересованных сторон). Я рассматриваю появление коллективных действий типа CASA как «тип управления 4.0» и как одно из самых значительных событий в обществе сегодня. Примеры CASA уже существуют во многих своих формах на местном уровне. Например, это проявляется в CSAs (Community Supported Agriculture). Этот тип коллективных действий имеет тенденцию появляться также в ответ на природные или другие бедствия. Он возникает, когда сообщества поднимаются перед лицом разрушения чтобы спонтанно координировать свои действия вокруг общего осознания ситуации. Это мы видим в Украине. Это же наблюдаем и в соседних странах, которые приняли три млн человек, покинувших Украину в течение последних нескольких дней. Этот тип коллективных действий проявляется иногда и на сцене глобальной политики, например, когда мир объединился вокруг Парижского соглашения и Целей устойчивого развития (ЦУР) в 2015 г.
На рисунке 5 изображены четыре типа социальных грамматик и режимов работы. В то время, как сегодня основное внимание медленно смещается с 2.0 на 3.0, основная проблема трансформации заключается в том, чтобы перейти к способам работы 4.0. Мы снова и снова видим, что институты и общества реагируют на вызовы 4.0 («планетарные» и «социальные чрезвычайные ситуации») с помощью механизмов 1.0, 2.0 (а иногда и 3.0). Но это не работает. Почему? Перефразируя Эйнштейна: мы не можем решить проблемы тем же способом, которым их создали.
Наблюдается ли общественная поддержка в странах мира для перехода к обществу 4.0? Думаю, поддержка быстро нарастает во многих местах. Недавний пример — уверенная победа Габриэля Борича на выборах Президента Чили, основанная на платформе программы по преодолению экологических, социальных и культурных различий, которые стали следствием 50 лет влияния неолиберализма и режима Пиночета. Ниже — две фотографии президента Борича, снятые в день его приведения к присяге в качестве Президента страны, чествования и благословения в местных традициях и ритуалах.
Габриэль Борич — лишь один из примеров. Однако 74% поддержки трансформации наших социальных и экономических систем, наблюдаемых в странах G20, говорят нам, что потенциал для глубоких изменений в мире нельзя недооценивать.
10. Что мы можем сделать сейчас, так это построить новые учебные инфраструктуры
В первой части этого эссе мы рассмотрели реализуемый сегодня мировой сценарий через оптику «отсутствия» — грамматику разрушения. В второй части мы исследовали этот же сценарий через оптику «присутствия» — грамматику со-творчества. Но как эти два взгляда и социальных поля связаны друг с другом?
Они интересным образом переплетены диалектически. Мы довольно часто застреваем между ними — лично, в институциональных системах, либо как общество. Жизнь, лидерство и социальные изменения влияют на эту хрупкую промежуточную территорию. Движение может происходить в любом направлении в любой момент времени. Эта хрупкость и неустойчивость, по-видимому, является ключевой характеристикой нашего текущего момента.
Я не пытался отразить в этом эссе оптимистичный взгляд на происходящее в мире. Не думаю, что то, в чем мы нуждаемся — это оптимистично приукрашенное движение к краху. Нам сегодня необходим радикальный реализм, способный охватить реалии как «присутствия», так и «отсутствия». Слово «радикальный» — первое прилагательное, образованное в 14 веке от позднелатинского radicalis. Латинское radix означает “корень”. А значением слова radical в английском языке вплоть до конца 15 века было “формирование корня”. Радикальный реализм смотрит на реальность с точки зрения видимого и невидимого (корневой системы происходящего). Он подключает к реальности не только на том уровне, который уже проявил себя, но и на том, который представлен пока только корнями из которых что-то пытается вырасти. Радикальный реализм говорит о том, что большинству людей уже и так известно: путь вперед не будет легким. На этом пути нас ждет еще много разрушений. Но, что действительно важно — будущее не зависит от внешних потрясений. Будущее зависит от нашего к нему отношения, от того, из каких внутренних побуждений мы действуем.
Большинство насущных проблем сегодня сводятся к необходимости трансформировать коллективные модели «отсутствия». Факт выявление трех слепых зон — не видим, не чувствуем, не действуем — уже дает критические рычаги для трансформации. И, наконец, самое главное — не нужно смотреть на проявление «отсутствия» (или зла) как на что-то враждебное. Наоборот, нам необходимо воспринимать каждый акт «отсутствия», как творческую энергию, в которой что-то пошло не так, которая потерпела неудачу и пошла другим путем. Путем разрушения. Все разрушения и акты отсутствия — проявление энергии, которая не смогла реализовать свой творческий потенциал. Но, прежде чем задействовать и трансформировать эту энергию, нам нужно найти место для нее внутри себя.
Если смотреть с этой точки зрения, становится ясно, что ситуация в Украине имеет лишь один путь решения проблемы — через совместную дипломатию. И чем раньше начнутся эти процессы, тем лучше. Чем дольше это будет тянуться, тем ужаснее будут разрушения, жестокость и коллективные травмы, нанесенные нам всем. Интеллектуальная, совместная дипломатия должна прокладывать мосты к тем, кто застрял в поле «отсутствия» и предлагать решения, выходящие за рамки бинарной логики. Именно бинарность формирует сегодня доминирующее мышление, основанное на антагонизмах “или-или” без какой-либо середины (например, военного нейтралитета для Украины). Что еще стоит отметить — весь «глобальный Юг» (Бразилия, Индия, Индонезия и Южная Африка) все еще не поддался антагонизму «глобального Севера».
Это возвращает меня к нашей внутренней агентности и способности к действию. К вопросу о том, как именно каждый из нас может быть вовлечен в тот самый «изгиб дуги истории», ведущей к социальной справедливости, планетарному исцелению и процветанию человека? Нам необходимы обновленные социальные инфраструктуры обучения для взращивания и соединения бесчисленных исходных инициатив, работающих на основе единого понимания будущего. Мы не можем позволить всесильным машинам «отсутствия» вытеснить эти инициативы, бесконечно накачивая наши умы и разрушая экосистемы. Где вы, активисты, создающие лакуны в которых рождается новая архитектура объединения (а не разделения)? Как и где вы создаете и поддерживаете учебные инфраструктуры для себя, своих команд и для тех инициатив, в которых вы участвуете?
Чтобы поддержать создание критически важной инфраструктуры социального обучения, организация The Presencing Institute запускает прототип — новый тип смешанного кампуса для демократизации доступа к методам, инструментам и пространствам, работающих на одну цель — преобразование систем в десятилетие трансформации, которое мы сейчас наблюдаем. Наша цель — создание:
· Свободной и легко воспроизводимой платформы обучения и инноваций для радикальной регенерации: методы, инструменты и пространства
· Динамичной экосистемы реально работающих примеров и институтов, которые реализуют и наращивают потенциал для кардинальной регенерации в области питания, обучения, здоровья, благополучия, бизнеса, финансов, технологий, лидерства и управления.
· Живого поля связей между миллионами авторов кардинальных перемен, направленных на регенерацию будущего и вдохновляющих других активировать свою внутреннюю агентность.
· Все возрастающей уверенности в том, что обновленный сценарий будущего находится в пределах нашей досягаемости — будущее возможно уже сегодня. И уверенность эта базируется на научных данных.
Вот мы и подошли к концу и, одновременно, к началу. Мы начали с того, что сосредоточили свое внимание на тех противоречивых чувствах и эмоциях, которые сегодня испытывают наши тела. В результате исследования двух противоположных социальных грамматик, мы открыли, что будущее зависит не только от действий других людей. Будущее планеты зависит от каждого из нас, от способности перенастроить фокус нашего внимания на целостное видение мира. Как напомнил Наннуп: “Все, что нам нужно — найти наш собственный вклад в путь к будущему; мы полируем его, оттачиваем…”
Коллективные практики «со-хранения» и «со-зидания» этого пути делают наши отношения с планетой, с нашим общим будущим очень личными. Наше будущее представляется мне набором семян. Эти семена УЖЕ существуют. Просто для них нет пока подходящей социальной почвы. А без почвы не вырасти ни одному семени. Но что создает эту плодородную почву? Наша коллективная способность возвращать фокус внимания обратно на себя. Способность видеть и распознавать собственные тени в бездне, с которой мы столкнулись. И быть непоколебимыми в своем намерении эти тени трансформировать, бесконечно осознавать целое, служить тому будущему, которое намерено прорасти.
Саммари по главе:
Во второй части эссе “Путин и Сила коллективных действий: размышление о текущей ситуации в 10 пунктах” старший преподаватель Школы менеджмента Массачусетского технологического института Отто Шармер продолжает размышлять о «коллективном действии» в контексте сегодняшних дней.
Шармер предполагает, что наличие депрессии и ощущение подавленности, в рамках текущей геополитической ситуации, обусловлено отсутствием видения возможностей для развития в будущем. Некоторые из этих негативных элементов, человечество уже ощущало в прошлом, — когда часть человеческого разума активно боролась с принятием увиденного собственными глазами, в особенности, когда речь идет об интеллектуальном осознании.
По мнению Шармера, у человека сейчас наблюдается наличие двух противоречивых составляющих его душевного состояния: апатичность и ощущение возможности в будущем. Поиск возможностей затруднителен в силу сильной подавленности настоящим.
Шармер предлагает перенаправить фокус внимания на достижения и посмотреть на события через призму истории. Он определяет пять ключевых областей, в которых человечество преуспело за последние два века — это война, деколонизация, рабство и гражданские права, права женщин, бедность.
В первой части своего эссе, Шармер описывает ситуацию через «отсутствие» и социальную риторику разрушения. Здесь же, он объясняет «присутствие» через действия, направленные на сопричастность.
Шармер уверен, что при помощи коллективного действия человечество сможет встать на новую ступень развития.
